Событие, которое задумывалось как триумф уверенной в собственных силах, энергичной и открытой миру Японии XXI века, принимала уставшая страна, куда уже больше года практически невозможно попасть извне, а сами Игры совпали с коллапсом системы здравоохранения.
Пожалуй, лучший памятник летним Олимпийским играм 2020 года стоит в токийском районе Тацуми. Речь идет о построенном специально к Олимпиаде ультрасовременном Центре водных видов спорта, рассчитанном на 15 тысяч зрителей и обошедшемся организаторам примерно в $620 млн.
Дело даже не в том, что лишь в паре сотен метров от него стоит еще один водный стадион, аккредитованный принимать международные соревнования самого высокого уровня, но не понравившийся Международному олимпийскому комитету своей скромной вместимостью «всего» 5000 человек. Подобное соседство хорошего с лучшим даже в расточительную и беспечную доковидную эпоху вызывало у токийцев некоторое раздражение: на всю Японию вряд ли сыщется достаточно поклонников плавания, чтобы регулярно заполнять обе арены после завершения планетарного праздника спорта. Но истории этого показалось мало, и летом 2021 года локальный градостроительный курьез навсегда стал монументом тотальному абсурду: завершившиеся 8 августа Игры прошли вовсе без зрителей, ради которых все это, собственно, и строилось.
Сама токийская Олимпиада уже успела стать ироничным «памятником» самой себе. Событие, которое задумывалось как триумф уверенной в собственных силах, энергичной и открытой миру Японии XXI века, принимала печальная и уставшая страна, куда уже больше года практически невозможно попасть извне. Амбициозный проект, успех которого должен был стать победным финалом выдающейся политической карьеры Синдзо Абэ, стал головной болью его тусклого и непопулярного преемника, а сам Абэ не смог присутствовать даже на церемонии открытия: из-за строгих противоэпидемических ограничений он попал в число лиц, не имеющих непосредственного отношения к Олимпиаде. Наконец, согласованная с МОК отсрочка на один год, которая должна была сделать из Игр не просто праздник спорта, а самый настоящий символ победы человечества над коронавирусом, превратила их в красноречивый символ тотального поражения: Олимпиада прошла на фоне уже четвертого по счету режима чрезвычайной ситуации в Токио и совпала по времени с рекордными показателями заболеваемости в Японии и ее столице.
Проведенный Japan News Network в минувшие выходные опрос общественного мнения свидетельствует о том, что 61% японцев в целом положительно оценивают тот факт, что Игры были проведены, несмотря на все связанные с ними сложности. Вместе с тем все тот же опрос зафиксировал более чем десятипроцентный обвал рейтинга кабинета министров Ёсихидэ Суги до рекордно низкого показателя – 32,6%.
Проклятые игры
Еще 18 марта 2020 года, в самом начале первой волны глобальной пандемии, министр финансов и мастер политического афоризма Таро Асо высказал предположение, согласно которому предстоящие Олимпийские игры прокляты. Наблюдательный старожил японской политики также заметил, что загадочное проклятие постигает уже третью Олимпиаду подряд с интервалом ровно 40 лет: Игры 1940 года (их тоже должен был принять Токио) не состоялись из-за Второй мировой войны, а Игры 1980 года в Москве в знак протеста против советского вторжения в Афганистан бойкотировал едва ли не весь капиталистический лагерь, включая Японию.
Оставляя вопрос о проклятии более компетентным в этих материях людям, отметим на полях, что крупный специалист по цифрам и Олимпиадам (Асо представлял Японию в соревнованиях по стрельбе на Играх 1976 года в Монреале) так или иначе оказался прав: Игры 2020 года оказались максимально проблемными. Причем проблемы с ними начались задолго до пандемии, и даже перенос всего мероприятия на один год никак это прискорбное положение не исправил. Скорее сделал только хуже.
Сложности возникли уже на этапе выбора эмблемы для соревнований. Представленный в июле 2015 года логотип, разработанный японским дизайнером Кэндзиро Сано, оказался поразительно похожим на логотип театра, радующего своими постановками жителей бельгийского города Льежа. Последовавшие за этим иск и публичный скандал весьма навредили не только карьере дизайнера, но и имиджу самих Игр, и поэтому уже в сентябре от первого варианта эмблемы (и нескольких центнеров уже изготовленной по его мотивам сувенирной продукции) отказались. У выбранного по итогам второго конкурса логотипа с традиционным клетчатым узором итимацу, столь любимым в Японии (и – что не менее важно – гарантированно неизвестным бельгийским театралам), обнаружилось невероятное портретное сходство с популярным изображением коронавируса.
Параллельно с нешуточными страстями по эмблеме разгорелись еще не менее шуточные страсти по поводу главной арены Олимпиады, которую было решено возвести на месте Национального стадиона, принимавшего Игры 1964 года. Конкурс выиграл футуристический проект бюро всемирно известного ирако-британского архитектора Захи Хадид, но в том же июле 2015 года и он столкнулся с непреодолимыми препятствиями. Астрономическая по смелости дизайнерских решений и амбициям конструкция, которая должна была стать доминантой архитектурного ландшафта центрального Токио, не угодила японцам астрономической стоимостью, разросшейся до двух с лишним миллиардов долларов. Как и в случае с эмблемой, конкурс был проведен заново, и вместо футуристических фантазий Захи Хадид в центре Токио поселился гораздо более скромный проект японского архитектора Кэнго Кумы. Скромность, оригинальность и актуальную ныне экологичность этого варианта должна была подчеркивать деревянная крыша, но и с ней вышли проблемы.
По установленным МОК правилам, олимпийский огонь должен быть расположен на главной арене Игр так, чтобы его было видно не только всем присутствующим на стадионе, но и тем, кто находится снаружи. Деревянная крыша нового Национального стадиона этим требованиям по понятным причинам соответствовала не очень хорошо. У специалистов по противопожарной безопасности возникли опасения, что в какой-то момент крыша может так проникнуться олимпийским духом, что священное пламя ненадолго станет видно всем без исключения жителям Токио. В итоге было найдено компромиссное решение в виде сразу двух постаментов для олимпийского огня: временный был установлен на самом стадионе для церемонии открытия, а постоянный – на мосту Юмэ-но-Охаси на искусственном острове Одайба в Токийском заливе.
Все эти злоключения, оставшиеся почти незамеченными за пределами Японии, по части репутационного ущерба не идут ни в какое сравнение с чередой скандалов, разразившихся накануне открытия Олимпиады. Главным героем первого стал председатель Организационного комитета Игр (и еще один мастер политического афоризма) Ёсиро Мори, публично посетовавший на то, что участие женщин в совещаниях делает последние чересчур долгими. Последовавшие за этим извинения и иные попытки счесть инцидент исчерпанным ожидаемого эффекта не дали, и Мори вскоре был вынужден свой пост оставить, однако новое проявление бытующего в Японии непочтительного отношения к женщинам долго ждать себя не заставило.
Следующим залпом по имиджу Олимпиады отметился креативный директор церемоний открытия и закрытия Хироси Сасаки. Креативный муж предложил украсить вверенное его заботам мероприятие «японской Бейонсе» Наоми Ватанабэ, переодетой в костюм свиньи. Придуманный им образ под названием Olympig, отражающий весьма своеобразное отношение автора к дамам plus size, понимания у японской и международной общественности не нашел, и Сасаки присоединился к Мори в олимпийской команде уволившихся по собственному желанию.
Наконец, менее чем за неделю до начала Игр один из композиторов церемонии открытия Кэйго Оямада угодил в центр внимания благодаря давнему интервью, в котором он с юмором рассказывал, как в школе издевался над одноклассниками с ограниченными возможностями. Учитывая тот факт, что, помимо Олимпиады, Токио предстоит принимать Паралимпиаду, а также огромные проблемы с буллингом в японских школах, расправа над Оямадой и написанным им для церемонии открытия материалом последовала почти мгновенно. Но даже это особо не помогло. В итоге и без того очень проблемные Игры подошли к своему старту на чрезвычайно негативном эмоциональном фоне, вызванном скандальными высказываниями связанных с ними людей. Вместо продвигаемого правительством проекта Cool Japan взору всего мира предстала Япония архаичная и даже особо не стесняющаяся своей старомодности. Удивительные для министра финансов современной развитой страны рассуждения о тяготеющем над Олимпиадой проклятии вполне органично ложатся в эту канву. Все это не было бы так плохо, если бы не коронавирус.
Олимпийские рекорды
Так получилось, что непосредственно перед началом Олимпиады «японская модель» борьбы с коронавирусом себя окончательно и бесповоротно исчерпала. Модель эта базировалась на двух фундаментальных особенностях поведения. Первая состоит в том, что культура ношения масок в Японии и до пандемии была весьма распространена, а уже с апреля прошлого года выход на улицу с непокрытым лицом стал здесь почти столь же неприличным, как выход на улицу совсем без одежды. К лету 2021 года правила приличия несколько смягчились, но демаскировка в закрытом пространстве вроде вагона поезда и поныне гарантирует «голому» человеку просвечивание лучами ненависти со всех сторон и некоторое расширение личного пространства: от человека без маски сторонятся как от зачумленного.
Вторая особенность: до сих пор население Японии довольно чутко отзывалось на объявляемые властями режимы чрезвычайной ситуации и в массе своей вполне дисциплинированно воздерживалось от не вызванных острой необходимостью контактов с себе подобными. Ровно таким образом – без локдаунов и каких-либо иных ощутимых ограничений – были погашены три предыдущие волны заболеваемости в Японии. И вот этот образ действий в преддверии Олимпиады потерпел крах. Доподлинно неизвестно, что стало этому причиной. То ли общество устало проявлять сознательность, то ли совпадение четвертого по счету режима чрезвычайной ситуации с началом Олимпийских игр вызвало вполне понятную реакцию «да гори оно все олимпийским огнем». Вполне понятную, потому что расходы на уже давно катастрофически убыточную Олимпиаду так или иначе будут восполняться за счет налогов, а платящее эти налоги население Токио уже не видит причин воздерживаться от нормальной жизни, наблюдая со стороны за происходящим за его счет праздником.
Крах коллективного сознательного крайне неудачно наложился на начало распространения в Японии штамма «дельта». Последствия не заставили себя ждать. Еще 14 июля число новых случаев заболевания в Токио перевалило за неприятную и непривычную для японской столицы отметку 1000 человек, а уже 31 июля – в разгар Олимпийских игр – вышло на рекордный уровень 4000. Впрочем, и этот рекорд держался недолго: уже 5 августа «дельтой» была взята новая высота – 5000.
В итоге столицу Олимпиады еще до ее завершения постиг коллапс системы здравоохранения, хотя и довольно своеобразный. С одной стороны, смертность от ковида в Токио уже почти месяц колеблется в пределах от 0 до 3 человек в сутки, а количество коек, оснащенных аппаратами ИВЛ и ЭКМО, до сих пор превышает число больных, нуждающихся в подобном лечении, более чем вдвое. Добиться этого удалось путем приоритетной вакцинации пожилого населения: по данным на 6 августа, почти 79% токийцев старше 65 лет получили оба компонента вакцины. С другой – целый год относительного ковидного благополучия оставил Токио совершенно неготовым к оказанию медицинской помощи тысячам и тысячам больных средней тяжести – людям, которым из-за низкой сатурации требуется кислород. К 8 августа число таких больных в очереди на госпитализацию превысило 13 тысяч человек.
То, что уполномоченные инстанции как местного, так и национального уровня целый год были озабочены не расширением коечного фонда, а проведением Олимпиады, вызывает у населения нарастающее раздражение. Согласно уже упомянутому выше опросу общественного мнения, в августе доля японцев, негативно оценивающих результаты деятельности властей по борьбе с коронавирусом, выросла по сравнению с июлем на 11 процентных пунктов и составила 62%.
Цифры в самом Токио должны быть еще менее комплиментарными для правительства. Никаких плюсов от Игр жители столицы не получили: долгожданный праздник спорта так и остался для них исключительно телевизионным событием, и потому с тем же успехом мог проходить хоть в Антарктиде. А учитывая понесенные впустую затраты, постоянные проблемы и скандалы, а также совпавший с Олимпиадой коллапс системы здравоохранения, вариант с Антарктидой многим в Токио видится даже предпочтительным. Все это будет иметь политические последствия. И очень скоро.
Осень Суги
Несмотря на тотальный триумф японского спорта на Олимпиаде (третье место в командном зачете и рекордные 27 золотых медалей) и успешную организацию Игр в почти невозможных условиях, положению нынешнего премьер-министра Японии Ёсихидэ Суги сложно позавидовать. На осень в Японии запланированы два больших политических события. Первое – очередные выборы лидера правящей Либерально-демократической партии, предварительно намеченные на 29 сентября. Второе – выборы в нижнюю палату парламента, полномочия действующего созыва которой истекают 21 октября.
Важнее здесь, разумеется, второе. Дело в том, что в послевоенной истории Японии только один созыв нижней палаты дожил до окончания своих полномочий: действующая Конституция предоставляет премьер-министру возможность распустить нижнюю палату и назначить выборы в нее в любой момент. Строго говоря, одним из условий долгого премьерства в Японии является умение угадать правильный момент для роспуска: Синдзо Абэ владел этим искусством в совершенстве.
Преемник Абэ на посту премьера, вне всякого сомнения, это очень хорошо понимает. Именно поэтому он решил откладывать роспуск нижней палаты до последнего: Ёсихидэ Суга рассчитывал, что успех Олимпийских игр и организованной его правительством программы массовой вакцинации к сентябрю поднимет его рейтинг до отметок, позволяющих в любой момент распустить нижнюю палату и разгромить оппонентов на выборах. Вопрос о следующем лидере ЛДП в этом случае отпал бы по естественным причинам: менять лошадь на переправе – и так сомнительное занятие, а уж после переправы – и подавно.
Глубина краха этих расчетов сейчас видна невооруженным глазом. При всей успешности организованной правительством Суги программы вакцинации (Япония уже почти два месяца регистрирует более миллиона уколов в день) поздний по сравнению с Америкой и Западной Европой старт вкупе с перегревом системы здравоохранения создает у избирателей негативное отношение к деятельности правительства. И, как показывают опросы общественного мнения, даже успешная для Японии Олимпиада никак эти печальные для Суги соображения не компенсирует. Завершившиеся в минувшее воскресенье Олимпийские игры оставляют Токио и Японию с ощущением, что все прошло где-то в другом месте, с рекордными показателями заболеваемости коронавирусом и колоссальным раздражением по адресу собственного правительства. Новая реальность показала, что инвестиции в грандиозные проекты и шоу из доковидного мира вместо финансовых политических прибылей генерируют провалы и убытки.
Максим Крылов
Posted by "Канадская служба новостей" CNS Non-Profit site.
Некоммерческое сообщество журналистов
